-Ты не останешься с нами?
Я слишком поспешно встал из-за стола - привлек внимание Жеки. Хотя это же Жека. Он бы заметил меня, если бы я даже на сантиметр ближе сдвинулся по направлению выхода из квартиры.
-Да, мне пора идти. Дела. - Улыбаюсь неловко, протискиваясь между стульями сидящих и стеной. Те смотрят удивленно и непонимающе. Как это так - Тош, да и первым сваливает. А я именно что сваливаю. Чуть-чуть и на бег сорвусь. Замечено всеми.
-Ооой, точно, у Тошечки же там любовь-морковь, - Олег фыркает в бокал с вискарем. С вискарем и спрайтом. Мы ещё не научены пить вчистую, и хорошо, квартира и мозги целее. Хотя насчет последнего я не уверен.
-Это с кем же? Нашел половинку, а нам не показываешь? - Жека удивленно вскидывает бровь. Я на него смотрю уже из коридора. Глаза в глаза. Он смотрит насмешливо и будто бы с превосходством. Я же - недружелюбно, колко, очерчивая ту свою территорию, за которую даже разговорами заходить не стоит.
Мне не хочется ничего им отвечать. В конце-концов, еще перед ними я не отчитывался, разбежались.
-Полин, закрой за мной.
Мое пальто толком не застегнуто, сумка постоянно сваливается с плеча, а не замотанный шарф болтается на шее совсем уж небрежно. Я очень спешу, ну же, Полина.
----
Пока я не в его руках, у меня постоянное ощущение, что я куда-то спешу, или опаздываю. Его объятие - это укрытие. Я прячусь от всего, от всего того, что вне нас.
И когда я еду с ним на встречу - я самое беспокойное создание на этой планете. У меня странное ощущение рождается в груди, когда я смотрю в окно маршрутки. Город темный, только оранжевые глаза его - фонари, да слепящие фары машин. В этом городе спешат все, так же, как и я сам. Только, наверное, он, тот к кому я еду - не спешит. Я не могу представить его суетливым, нервно теребящим в руке мобильник, как это постоянно делаю я. Кажется, даже когда будет рушиться небо, он лишь снисходительно улыбнется неловкому испуганному мне: "сделай нам чай?".
Мне всегда очень тоскливо в Москве вечером. После сумерек, когда совсем темно. Когда я один, мне кажется, что я потерялся. И пусть я знаю, куда еду. Ощущение потерянности, горечи - оно в каждом доме. Этот город строили для тоски.
И я с радостью выхожу из тесной маршрутки-коробки на свежий холодный воздух. Вылетаю, проезжаясь на ногах по раскатанному снегу остановки. Но не падаю, поправляю съехавшую шапку в виде морды хаски. Она всех всегда забавляла. Его - особенно. Он говорит, что когда я в ней рядом с ним, он особенно чувствует себя наглым совратителем крохотного несмышленыша.
Неверное ощущение, с учетом, что из нас двоих этот самый совратитель - я. Или же это заблуждение для отвода глаз, он ведь мудрый. А мои шаги можно просчитать на десяток вперед.
-Я уже на месте, а ты, ты где? Вышел уже из метро? - щебечу в трубку, прыгая то на одной ноге, то на второй. Снег повалил внезапно, крупными снежинками, будто кто-то наверху по неосторожности просыпал их целый мешок, и все вниз, к нам. Помимо того, что разговариваю с ним - пытаюсь поймать самые крупные снежинки языком. Удается плохо, я совсем не обладаю ловкостью и точностью. Он же смеется в трубку, говорит, что только вышел. Сейчас еще на автобусе - и будет тут.
-Терпеть не могу тебя ждать. Это почти невыносимо, и у меня вечное ощущение, что ты вот вот появишься, - я бурчу, пальцы, сжимающие трубку, задубели. Но я не скину звонок, пусть даже не уговаривает меня. Я соскучился. Я хочу быть на связи.
Скосив взгляд на памятник, кажется, Лермонтову, сдуваю снег с отросшей челки, пока в трубку мне бархатный мягкий голос не нашептывает, что я просто неугомонное дитя, что мне надо научиться терпению. Да как тут научишься, зима же! Отморожу себе все стратегически важные объекты тела. Которые он, кстати, любит. И парочки еще эти. Глаза мозолят. Им-то круто, ничего не скажешь. А мне нет. И стоящий рядом со мной кажется-Лермонтов определенно разделяет мои эмоции. Два страдальца покрываются снегом.
Вновь задираю голову. Удается поймать на нижнюю губу большой хлопушек снежинки, автоматически слизываю её языком, а голос в трубке ворчливо оповещает: "У тебя шапка сползла. Поправь, а то упадет."
Я честно туплю секунды три, все так же с задранной к небу головой. Но хватаю хаски на шапке за нос, поправляю. Успеваю выдохнуть удивленное:
-И откуда ты зна..
-Нет, честное слово, ты же несмышленыш.
Объятие крепкое, меня прижимает к боку пальто из какого-то жесткого материала. Но я все равно трусь о него щекой, переступаю с места на места и едва ли не подпрыгиваю на месте. В моих глазах весь восторг Вселенной. В его - теплота и лукавство. Он напоминает мне большого кота. Больше, чем обычные, домашние. Может, он превратившийся в человека огромный снежный барс. Потому совсем не мерзнет. И я не мерзну, прижатый к его боку.
Он поправляет мою шапку, уверенно, правильно - чтобы закрывало уши. И цокает, видя мои красные пальцы, зажатый в них мобильник.
-А как же автобус? Как ты добрался? Лит, ты что, ты пошутил? Ты специально? - Вопросы из меня сыплются, как из рога изобилия. Он же лишь фыркает довольно, разминая мою ладонь в своей - большой, с грубой кожей. Но мне нравится. Не хочу у него изнеженных рук. А телефон - мой - выключен, отправлен в его карман. Чтобы вообще никто нас не беспокоил. Ну и ладно, ну и поделом им.
-Пойдем перекусим? - Он спрашивает, да. Предельно учтив и вежлив. Но его нетерпение чувствуется мной на каком-то подкожном уровне. Ему сейчас хочется есть, но совершенно не супы и картошки. Сколько мы с ним не виделись? Чуть больше половины недели, да это же пропасть!
-Давай завтра. С утра. Позавтракаем где-нибудь. Я нашел рядом с твоим домом отличную кафешечку. А сейчас я тебе и сам дома что-нибудь лакомое сделаю.
Отвечаю, глядя в глаза. Вместе со словами вырывается пар, только по нему я понимаю, как глубоко и часто дышу. Он остается доволен, на моих губах через несколько мгновений оставлен поцелуй - крепкий, жгучий. Дразнящий.
И пока мы шагаем к его дому в глубине района, оставив кажется-Лермонтова в одиночестве, я обнимаю его за руку, все так же прижимаясь к боку. Щебечу обо всем, что взбредет в голову, улыбаюсь, ловлю снежинки, все так же. Он слушает, улыбаясь едва заметно и иногда скашивая на меня лукавый взгляд серых глаз. Как мои, но темнее.
Это мое время на поговорить. Потому что когда за нами закроется дверь... Хотя, нет, еще раньше. В лифте.
Лимит иссякнет, да и разговоры будут уже совсем не нужны.
И мы оба, к счастью, это понимаем.
----
Черт, скорее бы закрылись створки лифта.
-Все, замолчи, замолчи, - его шипящий полурык, а я выгибаюсь в его руках. Шапка все жё слетает с головы, но её успели поймать, разорвав поцелуй. Лит съест меня сейчас возмущенным взглядом.
Я крайне неловкий. И пойманный.